– Нажимают на спусковой крючок, – уточнил Леха. – А ты заботься о том, чтобы самой не оступиться ненароком. Подумай, что может приключиться с маленькой девочкой при выстреле в упор.
– Ты действительно можешь ее убить?
– Это как фишка ляжет.
– Не знаю, удастся ли мне перегрызть тебе глотку, – просто сказала Ленка, – но глаза я тебе в случае чего точно выцарапаю, это гарантировано.
– Угрожаешь?
– Само собой. Анечка моя единственная дочь. Если с ней что-нибудь случится, то мне терять нечего.
– Ладно, будем считать, что любезностями мы уже обменялись, – проворчал Леха, подталкивая Ленку к ступеням. – Пора линять. Неизвестно, что еще взбредет в головы этому бычью…
Сборы заняли совсем немного времени – все, что намеревались взять с собой беглецы, было при них. Ленка и Анечка просто кое-как привели в порядок свою изрядно перепачканную одежду, причесались и по очереди умылись минеральной водой «Золотой колодец», выделенной Лехой для этой цели.
– Вперед, – скомандовал он, подхватив девочку на руки.
– Вы что, детей никогда не носили? – строго спросила она. – Мне же так неудобно, разве вы не понимаете? Когда у меня был настоящий папа, он сажал меня на плечи.
– Не умничай, – поморщился Леха. – Твое дело не выступать и помалкивать в тряпочку.
– А чем это вы мне в бок тычете? – не унималась Анечка. – Больно ведь!
– Терпи, коза, а то мамой будешь.
– Да уберите вы свою железяку!
– Это не железяка, а большой черный пистолет, – пояснил Леха страшным шепотом. – Лучше не зли меня, подружка.
– Никакая я вам не подружка! – отрезала Анечка, прежде чем была вынуждена замолчать.
Сначала ее чуть не ударили головой об лестницу, под которую взрослым пришлось заходить почти вприсядку, потом перехватили поперек туловища и несли, как неодушевленный предмет, затем сделалось так темно, что хоть глаз выколи. В общем, это путешествие было не из тех, которые доставляют удовольствие маленьким девочкам.
В затхлом помещении, где очутились беглецы, не было видно ни зги, но все равно ощущалось, что оно тесное, с низким потолком. Это предположение подтвердилось, когда Леха чиркнул колесиком зажигалки.
– В центре лампочка, видишь? – сказал он. – Подойди и вкрути.
Поскольку это распоряжение могло адресоваться только Ленке, она повиновалась. Когда вспыхнул яркий свет, она инстинктивно отдернула руку и зажмурилась.
– Не стой столбом, – прикрикнул Леха. – Иди в угол и разгреби весь этот хлам.
Имелись в виду допотопные холсты с ликами членов Политбюро. Некоторые отодрались от своих каркасов, и физиономии, изображенные на них, перекосило так, словно члены Политбюро до сих пор не могли прийти в себя после судьбоносных заявлений Горбачева. Кстати, его портрет тоже присутствовал в этой пыльной галерее, но без знаменитого родимого пятна на лысине, за которое Михаила Сергеевича прозвали в народе Меченым.
Сдвинув в сторону холсты, Ленка обнаружила в стене массивную дверь бурого цвета. Она была покрыта сырыми струпьями ржавчины.
– А зачем на двери руль? – не удержалась от вопроса Анечка.
– Чтобы вырулить отсюда, – ответил Леха. – Сейчас твоя мама повернет штурвал, и мы окажемся в школьной раздевалке. Предупреждаю в последний раз: без глупостей. Не то чьи-то мозги окажутся на потолке.
– Чьи мозги? – удивилась Анечка. – Как это: на потолке?
– Помолчи! – попросила Ленка. – Сиди смирно на руках у… дяди Леши и не привлекай к себе внимание болтовней.
Смутившийся «дядя Леша» не придумал ничего лучше, как прикрикнуть преувеличенно грубым голосом:
– Шевелись давай, тетя! А то сейчас придет дядя Коля с остальными дядями, и будут вам вилы.
– Тебе, между прочим, тоже, – прошипела Ленка, налегая на штурвал.
Он вращался туго, но был исправен, это было известно Лехе совершенно точно. Он всегда беспокоился о том, чтобы иметь запасной выход. Гораздо больше его беспокоило то, где раздобыть тачку. Воспользоваться собственным «вольвешником», стоящим возле входа в офис, нечего было и мечтать.
– Готово, – пропыхтела Ленка и зачем-то пожаловалась: – Ноготь сломала.
– Ах, какое несчастье! – Оскалившись, Леха вскинул свой «зауер» со встроенным глушителем и прихлопнул со второго выстрела лампочку, горящую под потолком. – Видали? – не удержался он от похвальбы.
– Мой дедушка попал бы с первого раза, – заметила Анечка, ханжески потупив взгляд.
В отместку Леха встряхнул девочку так, что она едва не прикусила язык, и угрожающе прошипел:
– Твоя голова в десять раз больше лампочки, не забывай об этом.
В гардеробе, куда проникли беглецы, было сумрачно и пахло пылью. Пока Ленка, чертыхаясь, закрывала тяжеленную дверь, Леха с Анечкой на руках стоял в проходе между рядами вешалок и ждал.
– Пойдешь первой, – сказал он, когда спутница справилась с задачей. – Веди себя естественно, головой по сторонам не верти, ни с кем не заговаривай.
– Если ты полагаешь, что мы не привлечем к себе внимания, то глубоко заблуждаешься, – заметила Ленка, критически осматривая рукав своего свитера, разодранный от локтя до плеча.
– Я твой муж, а это наша дочка, – ухмыльнулся Леха. – Она приболела, вот я ее и кутаю. Нормальный расклад.
– Куда уж нормальнее! Похищать детей и женщин – это же так естественно!
– Закрой рот и двигай вперед. Мне морали читать поздно.
– Лучше поздно, чем… Ай!
Получив ощутимый пинок в зад, Ленка закусила губу и пошла по проходу, чувствуя себя тигрицей, которую гонят на манеж. Злости в ней накопилось столько, что она была готова разорвать молодого бандита голыми руками. Но он прижимал к себе ее дочурку и его пистолет был снят с предохранителя. Материнский инстинкт оказался сильнее самой лютой ненависти.